23:00 Интервью с президентом ЛУКОЙЛа Вагитом Алекперовым | |
- Как Вы считаете, чем нынешний кризис: финансовый и нефтяной – отличается от тех, которые мы уже раньше переживали? Eсть какие-то особенности?
Что касается других стран, мы прекрасно понимаем ситуацию, которая складывается в Венесуэле, Иране, многих странах ОПЕК. Конечно, такого резкого падения нефти никто не прогнозировал, хотя очень часто говорили, что цена нефти более 100 долларов за баррель высокая, что она стимулирует реализацию очень многих сложных проектов. Я думаю, что падение цены нефти было спровоцировано, в том числе и резкими заявлениями во время последней сессии ОПЕК, что страны-участницы могут работать и при более низких ценах. И последние высказывания, что ОПЕК готов и при 20 долларах работать, тоже не сказываются позитивно на стоимости нефти.
Но мы все-таки оптимисты. Я надеюсь, что февральская сессия ОПЕК как-то систематизирует отношение всех стран ОПЕК к тому ценовому уровню, который сегодня складывается.
Плюс ко всему сегодня приостанавливаются многие инвестиционные проекты. Поэтому надеюсь, что цена нефти стабилизируется. На каком уровне - сложно прогнозировать. Но мы считаем, что уровень где-то в 70-80 долларов к концу 2015 года может сложиться.
- А какая, Вы считаете, равновесная цена, для того, чтобы был баланс между спросом и предложением?
- У нас в последние годы равновесной была цена 105-110 долларов. Она держалась почти три года и адаптировала и производителей, и потребителей к этой цене. Ведь не было возмущений потребителей, как мы помним, 7 лет назад при росте цены. То есть она была комфортной. Эта цена стимулировала развитие нефтяной промышленности, давала возможности реализовывать самые фантастические проекты, связанные с разработкой нетрадиционной нефти, с разработкой сверхглубокой воды. Поэтому сегодня, конечно, эти проекты будут приостановлены.
Наша компания сделала три варианта на 2015 год, исходя из цены в 80,70 и 60 долларов за баррель. Среднегодовую мы утвердили пока 60 долларов, но на первый квартал мы сохранили цену повышенную, потому что если резко переходить к пониженной, то будет очень серьезный удар по сервисным организациям, по нашим коллективам. Поэтому мы делаем плавный сценарий: начинаем с 80 долларов, но среднегодовую хотим выдержать 60 долларов.
- После введения санкций в отношении России и Вашей компании, какие проекты ЛУКОЙЛа оказались под ударом в первую очередь?
- Введенные санкции касаются ограничений работы в Арктике, глубины воды 500 футов (150 метров) и разработки нетрадиционных запасов углеводородов, в частности, сланцевой нефти и газа. Наиболее чувствительным для нас оказался последний пункт, и сегодня заморожена деятельность нашего совместного предприятия с Total, потому что эти ограничения напрямую касаются наших западных партнеров. И конечно, мы их не подталкиваем к нарушению санкций, и они на это не пойдут. Поэтому совместное предприятие приостановило свою деятельность.
Что касается Арктики, то нашей компании, согласно российскому законодательству, запрещено там работать. Но мы считаем, что сегодня самое время изменить закон и дать возможность, в том числе российским негосударственным компаниям, а таких осталось практически две: ЛУКОЙЛ и «Сургутнефтегаз» - начать активно работать в акватории Арктики, потому что наши западные партнеры не выйдут в ближайшие годы на эти проекты. Мы напрасно надеемся, что компании, расположенные в Юго-Восточной Азии, будут входить в эти проекты. Я не думаю, что они будут нарушать те санкционные решения, которые приняты со стороны правительства Соединенных Штатов. Поэтому остается только надеяться на собственные ресурсы наших компаний.
Мы технологически готовы работать в Арктике. Все технологии, которые мы используем на работе на шельфе, нам доступны. Наши институты обладают этими технологиями. Например, на Каспии мы использовали услуги Schlumberger только для проводки сверхсложных скважин. А обычные скважины мы можем проводить, основываясь на собственных технологиях, на собственном оборудовании, которое производится на территории России. Кроме того, очень много оборудования уже та же Schlumberger производит на территории России.
- Смогут ли российские компании самостоятельно разрабатывать и такие залежи, как Баженовская свита, или эти проекты придется вновь отложить до лучших времен?
- Все проекты, которые не будут вписываться в рамки экономики при 60 долларов за баррель, будут отложены. Потому что мы работаем на экономически эффективных проектах, мы зарабатываем деньги и для акционеров наших, и для того, чтобы зарплаты платить, и для того, чтобы платить налоги. Конечно, будут отложены те проекты, которые не будут вписываться в рамки получения доходов при сложившейся цене. В настоящее время мы ведем только опытно-промышленные работы по сланцевой нефти, потому что это дорогое удовольствие, но пока к промышленной разработке мы не подошли.
- А что является наиболее чувствительной составляющей в себестоимости добычи сланцевой нефти в России?
- Это бурение и заканчивание скважины, потому что там требуются многофазные гидроразрывы, достаточно дорогое оборудование, и существенная часть затрат приходится именно на проводку скважины и заканчивание - практически до 40%. Технологии, которые существуют для обнаружения трещин, для направления гидроразрыва, принадлежат крупнейшим компаниям, таким как Schlumberger и Hullibuгton.
- Вы не рассматриваете возможность что-то купить у этих компаний из сервисного оборудования?
- Нет, не рассматриваем. Мы не будем входить снова в проекты, связанные с формированием у себя сервисных организаций. Я считаю, что мы сделали большой шаг вперед, когда создали рыночные условия для сервисных организаций, и возвращаться к какой-то национальной сервисной организации или формировать собственную - это тупик. А вот стимулировать независимые компании для того, чтобы они разрабатывали и внедряли высокосовременное, высокотехнологичное оборудование, мы будем. Мы сегодня уже ведем переговоры с «Башнефтегеофизикой» и остальными, чтобы они начали разрабатывать новые технологии для того, чтобы можно было использовать отечественные технологии для работ на территории России.
- Как Вы считаете, сейчас хорошее время на рынке для того, чтобы крупные компании покупали более мелкие? Или подобные приобретения еще больше утяжелят кредитный портфель компаний?
- Я считаю, что особенно для российских компаний сейчас не время для покупок и приобретений, потому что мы не знаем достаточно глубины проблемы, с которой мы можем столкнуться при реализации наших действующих пакетов активов. Для приобретений, особенно крупных, нужен доступ к финансовым ресурсам. Поэтому мы для себя 2015 год не рассматриваем как год возможности крупных приобретений. Участие в тендерах, приобретение новых активов в виде месторождений или вхождение в новые проекты - да, мы это будем продолжать, но приобретение компаний - нет. И я не думаю, что сегодня какая-то российская компания в состоянии это сделать при той ситуации, которая складывается у нас.
- В условиях непростой экономической ситуации ряд компаний планирует оптимизацию численности. Есть ли подобные планы у ЛУКОЙЛа? И будет ли проиндексирована зарплата работников?
- Мы не планируем сокращать численность работников. ЛУКОЙЛ находится в стадии развития. В следующем году мы запускаем ряд крупных проектов в даунстриме общей стоимостью почти под 5 млрд. долларов. Это каталитический крекинг, коксовые батареи, крупнейшая установка АВТ (атмосферно-вакуумная трубчатка). Мы запустили абсолютно обновленный газоперерабатывающий завод в Перми, будем еще запускать ГПЗ в Буденновске для Каспия, энергетику. Это все требует людей. Мы не будем расти в численности, мы будем оптимизировать свои затраты и повышать производительность труда. То же самое в апстриме. Мы в этом году ввели месторождение Западная Курна-2, где работают уже 1,5 тыс. человек наших сотрудников, из которых почти 65% россияне. Мы ввели Имилорское месторождение, где тоже требуются люди. Мы вводим каждый год тысячи скважин. Повышение производительности труда даст возможность нам, не наращивая численность, обслужить наши основные активы.
Плюс мы будем делать индексацию, потому что считаем, что люди понесли достаточно большие потери в связи с девальвацией рубля. Индексация будет на уровень инфляции. Это будет уже по итогам первого квартала. И если ситуация не будет стабилизироваться, то мы это будем делать и пo итогам работы пo третьему кварталу. Мы никогда не бросали наши коллективы на произвол судьбы, мы всегда смотрели на то, чтобы они были стабильны, и у нас ни разу не было социального напряжения.
- На недавней встрече руководства страны с бизнесом обсуждались ли возможные меры поддержки со стороны государства? Нужна ли сейчас компании какая-либо помощь?
- Мы всегда просили стабильности в правилах игры и их предсказуемости. Мы всегда говорили, что налоги надо брать с прибыли, а не с оборота. Мы всегда просили работу - месторождения, а не денег. Надеюсь, что наша компания такую же политику будет продолжать и впредь. Мы не будем просить денег у государства.
Действия, которые предпринимает Центральный банк, все-таки стабилизировали курс. Мы усилили конвертацию валют, потому что нам нужны рубли, так как компания ведет свою хозяйственную деятельность в основном на территории России. У нас будут большие налоговые платежи - мы заплатим более 100 млрд. рублей. Поэтому мы накопили много рублей для того, чтобы выполнить свои обязательства перед государством.
Сегодня не надо поддерживать нефтяную промышленность, надо стабилизировать налоговую систему и поддерживать население. Надо решить проблему с людьми, которые взяли ипотеку, потому что мы заинтересованы, чтобы наши люди на территории страны жили хорошо, чтобы покупали наши товары по справедливым ценам. Надо соизмерять свои возможности с теми средствами, которые мы зарабатываем. Может быть, ряд проектов отложить на будущее и не форсировать их, но удержать коллективы, удержать экономическое положение и стабилизировать социальную ситуацию на территории России.
- То есть, ЛУКОЙЛ не планирует обращаться за средствами Фонда национального благосостояния?
- Нет. Мы не рассчитываем на эти деньги. Я считаю, что деньги Фонда национального благосостояния должны пойти именно на поддержку населения и тех отраслей, которые сегодня оказались в сложной ситуации.
- Какие рекомендации получили частные компании экспортеры по итогам совещания с премьер-министром по вопросу валютной выручки?
- Была даже не рекомендация, а была со стороны правительства просьба о ритмичности конвертации. Я считаю, что это справедливая просьба - о предсказуемости нашей конвертации. Мы не спекулянты, наши казначейства не должны играть на курсах рубля, придерживая или продавая рубли. Мы должны стабильно конвертировать нашу валютную выручку для того, чтобы получать рубли для своей деятельности на территории России. Эта предсказуемость сегодня определена. То есть у нас полностью прозрачная схема поступления валюты перед Центральным банком, ее конвертация, сроки. Мы синхронизировали свою деятельность с деятельностью Центрального банка, потому что мы крупнейший экспортер. Центральный банк сегодня понимает и, самое главное, может предсказывать, какое количество валюты наша компания будет продавать на рынке, в том числе и через биржу, а не только через уполномоченные банки.
- Недавно вице-президент ЛУКОЙЛа Леонид Федун озвучил цифру в 25 дoллapoв за баррель в качестве уровня безубыточности компании ...
- Мы можем работать и при 25 долларах, но, не инвестируя ничего. Тогда будут страдать наши смежники, сервисные организации, поставщики оборудования и материалов. Мы, конечно, не допускаем мысли, что цена уйдет настолько. Я знаю, наши коллеги - все крупнейшие вертикальноинтегрированные компании – рассматривают и реализуют программу снижения как издержек, так и инвестиционных программ. А это в первую очередь что? Конечно, геологоразведка, подготовка новых месторождений к вводу в эксплуатацию. Это даст свой эффект через определенный период времени.
- А какие планы на следующий год ЛУКОЙЛ перед собой поставил по добыче нефти?
- В целом пo компании у нас будет стабилизация добычи нефти. По России мы сейчас сценарий дорабатываем. Это будет зависеть от срока ввода месторождения имени Филановского. У нас есть опасения, потому что судостроительные компании сегодня имеют небольшое отставание: 3-5 месяцев. Мы благодарны руководству Объединенной судостроительной компании, что оно действительно оценило эти риски и сегодня тоже принимает соответствующие решения. Совет директоров ОСК принял решение об опережающем финансировании наших проектов по отношению ко всем остальным. Для них это приоритетный проект, несмотря даже на то, что они очень много заказов выполняют для Министерства обороны. Поэтому добычу нефти мы еще раз в первом квартале будем анализировать.
При цене в 80 долларов за баррель мы стабилизируем добычу. Например, пo Ираку мы будем увеличивать добычу, потому что мы считали объемы компенсационной нефти при цене в 110 долларов за баррель, а сейчас она пo 60 долларов. Коэффициент сейчас просчитывается, он будет введен уже в первом квартале. То есть получается, что мы должны в 2 раза увеличить объем получаемой компенсационной нефти.
- Вы сказали, что сокращение затрат в первую очередь произойдет в геологоразведке. Уже можно оценить, насколько снизятся объемы бурения в 2015 году?
- Пока ни каких осложнений не произошло. И сокращение наших буровых работ произойдет только в Западной Сибири на традиционных месторождениях. То есть снижение планируется на малодебитных скважинах. И в первый год снижение существенного влияния на объем производства не окажет. По нашим оценкам, снижение бурения может составить около 20%, где-то около 800-900 тыс. метров. В добыче это может стать снижением где-то около 400-600 тыс. тонн по году.
- Определил ли ЛУКОЙЛ, какие проекты в Мексике могли бы заинтересовать компанию? В планируемых тендерах ЛУКОЙЛ будет принимать участие в рамках СП, консорциумов или самостоятельно? В Мексике мы смотрим абсолютно на все. И объявленные 14 блоков по которым data-room будет вскоре открыта, и другие перспективные проекты. Мы ведем консультации с нашими коллегами по вхождению в консорциум, особенно на глубокую воду.
Мы, конечно, не хотели бы одни работать в этих дорогостоящих проектах, мы хотим разделить риски с нашими коллегами. Такие подтверждения от ряда крупнейших международных компаний: и американских, и европейских – поступили, они заинтересованы работать с нами в консорциуме, в том числе и Pemex заинтересован работать.
Мы сейчас смотрим и мелкую воду, смотрим проекты, связанные с разработкой так называемых месторождений, которые находятся уже большой период времени в разработке - интенсификацию этих месторождений. Мы смотрим блоки, которые находятся на границе с Соединенными Штатами, где есть сланцевые углеводороды, анализируем эти блоки. Я считаю, что это очень перспективные проекты.
Там есть одна неясность на сегодняшний момент - правительством Мексики еще до конца не представлена инвестиционному сообществу схема налогообложения. У них есть несколько вариантов: для каждого по сложности проекта, отдельная система - но это будет где-то близко к разделу продукции. Мы надеемся, что в январе эти неясности будут озвучены. Я знаю, что президент Мексики и руководитель Pemex будут принимать активное участие в Давосском форуме, и рассчитываю, что там министром финансов страны будут озвучены эти правила игры, по которым мы будем участвовать в тендерах.
- А по проекту в Саудовской Аравии Вы приняли решение?
- Мы принимаем решение, что проведем опытно-промышленные работы на сумму около 300 млн. долларов по бурению двух скважин горизонтального заканчивания и одной вертикальной. Эта программа займет два года, и лотом мы примем окончательное инвестиционное решение вместе с нашим партнером Saudi Aramco. Мы ведем переговоры о цене на газ и получаем заверения, что цена на газ может быть гибкой для того, чтобы экономика проекта для инвестора была привлекательной. На Блоке А запасы есть, они доказаны. Сегодня главная задача опытно-промышленных работ - получение экономически эффективной добычи этих запасов. Там tight gas, сложные песчаники, большая глубина. Но опыт, который мы изучили сейчас в компании ВР в Омане, говорит, что эти пласты могут быть экономически эффективными для разработки. Мы уже понимаем всю картину, весь сценарий, что надо сделать для того, чтобы принять окончательное инвестиционное решение.
- В Ираке Вы совсем отказались от поиcкa партнера по проекту Западная Курна-2? Он Вам больше не нужен?
- У нас проект сейчас в стадии развития. Мы прошли самый трудный период, и сегодня искать партнера считаем нецелесообразным.
- А как развивается ситуация с другими пpoeктами в Ираке?
- На Блоке 10 заверши ли разминирование и начали сейсмику, которая идет по графику. Мы продолжаем переговоры с Министерством нефти Ирака пo созданию совместного предприятия по геологоразведке. Конечно, мы заинтересованы, чтобы это было где-то в пределах Западной Курны-2, чтобы можно было интегрировать инфраструктуры нового и действующего проекта, если будет сделано открытие. Также мы продолжаем консультации по проекту «Насирия». Это проект крайне сложный и финансово обременительный для инвестора, поэтому мы пытаемся найти решение, чтобы финансовые риски не превышали определенной суммы.
- ЛУКОЙЛ - не только нефтяная, но и газовая компания. Недавно было сообщение, что независимые производители газа хотят попасть в газопроводы «Сила Сибири» и «Алтай». Вы рассматриваете это для себя?
- У нас есть соглашение с «Газпромом», которое работает уже большой период времени. Мы весь свой газ продаем «Газпрому». Сегодня мы обсуждаем новый пятилетний контракт, и у нас сегодня практически этот контракт готов. Мы надеемся, что в январе мы его подпишем, хотя он у нас заканчивается в конце 2015 года. Но газ такой продукт, который требует долгосрочного соглашения на его продажу. Поэтому мы и договорились с Алексеем Миллером, что мы начнем раньше обсуждать этот проект, чтобы не подходить к концу 2015 года, а подписать его где-то в первом квартале 2015 года.
У нас разногласия очень небольшие, в основном это касается ценовой политики по каспийскому газу. Потому что там уже новый проект подключается – каспийский газ, пока небольшой объем - до 1,5 млрд. кубометров. Поэтому мы надеемся, что в первом квартале, даже в январе это сделаем, потому что у нас никогда не было конфликтных ситуаций, мы всегда подписывали, и нас устраивает. Нам не нужно сегодня быть конечным продавцом нашего газа. Нам нужна экономика газовых проектов, и чтобы инвестиции были эффективными. «Газпром» нам дает возможность такую экономику иметь, поэтому мы ничего другого искать не будем.
- Вы лично и топ-менеджеры компании всегда активно покупали акции ЛУКОЙЛа...
- Да, верно. Мы в любом случае будем приобретать наши акции, уже начиная со второй половины января. После выплаты дивидендов и я, и многие наши менеджеры эти дивиденды направят на покупку акций.
- Как Вы думаете, долго ли продлится кризис в мире, в России? Как быстро мы сможем адаптироваться к новым условиям?
- Я бы не сказал, что в мире сегодня кризисная ситуация. Все-таки динамика роста американской промышленности очень впечатляет. Европа начинает уже достаточно динамично развиваться, особенно страны Восточной Европы. Мы чувствуем, что резко растет потребление в Турции, Болгарии, Румынии.
Сегодня самый главный вопрос – доступность финансовых ресурсов для российских компаний. Например, мы хотели размещать евробонды, но нам порекомендовали перенести их с весны на осень. Сейчас нам рекомендуют перенести иx на весну следующего года. Никто не отказывает, но рекомендации, что тогда рынок будет лучше, есть. Зачем нам рисковать сегодня?
Мы выполним все свои обязательства пo обслуживанию долга. Даже при 60 долларах за баррель мы закладываем в бюджет возврат заемных средств и выплату дивидендов. Будет 50 долларов за баррель - значит, и при таком уровне выполним все обязательства. Но при 60 долларах мы выполняем эти обязательства, даже не используя заемные средства. Да, наступила новая реальность, поэтому нужно время, чтобы мы все - и промышленность, и население - адаптировались к той реальности, которая складывается.
Источник: | |
|
| |
